«Викинги»: кто создал самый популярный исторический сериал без секса в кадре?
«Викинги были просвещеннее врагов по части женщин»
Пока «Игра престолов» мучает своих зрителей ожиданием на полтора года вперед, самое время вспомнить про другой приключенческий сериал, который тоже ухитряется собирать вполне солидные рейтинги и прибавлять в популярности с каждым годом. Почти без секса в кадре, без единого дракона в небе и супербюджетов HBO — но зато с замахом на исторический жанр вместо фэнтези (пусть медиевисты и не совсем согласны).
Пятый сезон «Викингов» на канале Amedia Premium и в Amediateka начался 30 ноября 2017 года. «Лента.ру» поговорила с создателем саги о первых, полулегендарных королях скандинавских мореходов-душегубов, автором проекта Майклом Херстом, о новых сюжетных развилках, лучших на телевидении батальных сценах и живучести стереотипа о викингах как «грязных диких хиппи, одержимых грабежом»
«Лента.ру»: Есть ли общая тема, на которой строится пятый сезон «Викингов»?
Майкл Херст: Такая тема прослеживается, и правда. Это неустойчивость политического ландшафта: союзы заключаются и разрываются, клятвы верности мало чего стоят, а каждый герой руководствуется исключительно собственными интересами. Что касается сюжета, то он перенасыщен историями. В этом сезоне успевает очень много всего произойти — что, к слову, довольно точно отражает постоянную турбулентность общества викингов. В эту эпоху еще не было отдельных стран. Никакой Норвегии, никакой Швеции, весь регион делили маленькие независимые королевства — и они постоянно враждовали друг с другом.
Каково соотношение сухих исторических фактов и авторского вымысла в сериале? Понятно, что в основе «Викингов» лежат саги и работы историков-медиевистов, но они полны пробелов. Вам вообще нравится их заполнять?
Мне это нравится. Еще когда я писал сценарий «Тюдоров», осознал, что интереснее всего мне сплетать воедино параллельные сюжетные линии, постепенно развивать персонажей и сюжет — а не просто имитировать интригу и откровение в надежде на то, что зритель не знает английскую историю. Так что мне заполнять исторические пробелы в удовольствие. И это удовольствие, которое не надоедает.
Как соотносится пятый сезон с четвертым?
Вплоть до конца четвертого сезона мы следовали за протагонистом, легендарным конунгом Рагнаром Лодброком (Трэвис Фиммел), и его семьей, так что набор сюжетных линий был ограничен. В сущности, мы могли рассказывать одновременно только одну-две основные истории, которые со временем затягивали в себя новых персонажей. Это касалось и размаха приключений — до сих пор викинги у нас успели побывать только во Франции. Но в пятом сезоне мы начинаем раздвигать границы мира, попадающего в сериал.
В прошлом сезоне вы осмелились убить одного очень важного персонажа…
Что вы, не одного — сразу нескольких. На старте нового сезона начинает распадаться семья и великая армия Рагнара. Персонажи становятся намного амбициознее — некоторые из них доберутся до Средиземноморья и Исландии. Братья ссорятся между собой и находят новых союзников, начинают лучше узнавать мир вокруг них. Я с самого начала «Викингов» говорил, что это сериал не об одном только Рагнаре, но о нем и его сыновьях. Известно, кстати, что во многом его сыновья прославились даже больше него самого. Бьерн Железнобокий действительно дошел по морю до Средиземноморья и Туниса, а Ивар Бескостный стал настоящей легендой. У меня, честно говоря, руки чесались поскорее ввести Ивара Бескостного в сюжет. Многие ли знают, что этот наворотивший дел на родине и в Англии воитель был калекой? Не очень-то вписывается в стереотипный образ викинга. Что не помешало Ивару прославиться жестокостью и победами на поле брани. А нам, в свою очередь, повезло заполучить на эту роль блестящего актера Алекса Хога Андерсена.
На сколько сезонов еще хватит «Викингов»?
Я совсем недавно закончил писать сценарии первой половины шестого сезона — то есть, в общей сложности, уже 80 серий за плечами, и мне предстоит сделать еще как минимум 10. Но вот будущее проекта после шестого сезона остается открытым. Мы абсолютно точно будем выпускать новые серии вплоть до 2019-го. Кто знает, что будет потом? Но для телеканала History «Викинги» остаются курицей, несущей золотые яйца.
В пятом сезоне будет новый антагонист — епископ Хемунд (Джонатан Риз Майерс). Насколько исторически точным он вышел?
К нему мы подошли, как вообще часто бывает в драматургии и в жизни, решая очередную логическую задачу в сюжете. Все сценарное мастерство строится на таких вопросах. В нашем случае, проблема стояла так: как нам развить или, наоборот, разрешить конфликт между братьями? Задача решалась, если бы объявился равный викингам по харизме и репутации англосаксонский воин. Но что происходит с империей англосаксов в Уэссексе в начале пятого сезона? Она трещит по швам. Король бездействует, Этельвульф в изгнании, Альфред болен и, возможно, умрет. Я обратился к нашему историку-консультанту с вопросом, кто бы мог представлять и вести англосаксов в бой в этот момент, и услышал в ответ: «А почему бы не епископ-воитель?» Это были предшественники тамплиеров, глубоко верующие воины, которые могли дослужиться до сана епископа. Когда мы нашли в исторических материалах епископа Хемунда, именно такую историческую фигуру, у нас появился англосаксонский воитель, который теоретически мог противостоять Ивару, Бьерну и другим викингам. Кто-то предложил на эту роль Джонатана Риз Майерса — и это была гениальная идея: Джонатан страстный, сложный актер, а Хемунд должен быть многоплановым, непростым героем.
Тема религии всегда была коньком «Викингов». Как еще она развивается в новых сериях?
Я всегда хотел показать в «Викингах» языческий фундаментализм — чтобы аудитория поняла, что язычество было настоящей религией, в которую люди очень глубоко верили. Оно много значило для викингов, оно объясняло им мир. Мы уже наблюдали экстремальные проявления их веры. Например, Флоки (Густаф Скарсгард) — натуральный фундаменталист от язычества. Теперь же важно было показать, что христианство неизбежно проходило ту же стадию, его олицетворяли люди вроде епископа Хемунда. Это была молодая религия, охватывающая всю планету в том числе благодаря радикальности веры. Хемунд пригодился нашей истории именно как отражение этого феномена — и послужил лицом конфликта между страстно верующими христианами и не менее страстно верующими язычниками. Когда эта основа истории стала ясна, оставалось только создать обстоятельства для столкновения персонажей. Уже в начале сезона мы сведем христиан и язычников вместе в Йорке — это невероятные сцены. Батальные сцены — в принципе, конек «Викингов», у нас они лучше, чем во всех остальных сериалах. Но показывая, как воюют и живут Ивар и Хемунд, мы превзошли самих себя.
Как еще вы раскрывали тему столкновения культур, по сути, целых цивилизаций?
Это тот мотив, который очень заводит меня лично — и поэтому я до сих пор не устал работать над этим сериалом. Конечно, у меня есть консультант — исландский писатель и историк, специализирующийся на сагах. Но мне и самому в кайф закапываться в книгах и материалах. Мне в школе, вы будете смеяться, давались только история и английский язык — так что я схитрил и посвятил свою жизнь их скрещиванию. Люблю читать даже сноски и комментарии к книгам — там постоянно обнаруживаются какие-то поразительные детали, персонажи, очень ценная информация. Я всегда нахожусь в поиске фактов, которые противоречат распространенным стереотипам и предрассудкам. Ведь весь образ викингов, сложившийся в нашей культуре, это клише! Мы толком ничего о них не знали, потому что отношение к ним было сформировано прежде всего их врагами в западном мире. Что еще хуже, сами викинги не оставили после себя письменных источников — не сохранилось отдельных, частных свидетельств об их культуре.
И так они превратились в воплощение зла.
Оказалось проще представлять их грязными дикими хиппи, одержимыми грабежом. Задумывая «Викингов», я хотел показать, через образ Рагнара Лодброка, что викингами двигало любопытство, и у них были современные для той эпохи технологии в виде лодок и «солнечного камня» для навигации — то есть была возможность это любопытство удовлетворить, пересекая моря. Дух приключений и любопытство — это еще не все. Викинги были просвещеннее врагов — Англии, Франции, Испании — и по части женщин, их прав, статуса, возможностей в обществе, которое было вполне демократичным. Не хочу учить и воспитывать зрителя, но мы можем ставить под сомнение стереотипы через драматические истории — не проповедовать, а показывать на примере интересных, сложных персонажей.
Какие еще предрассудки о викингах вы опровергаете?
Мне было очень важно показать, чем было язычество, как шло его противостояние с христианством, каким всеобъемлющим оно было. Франки и англосаксы прекрасно знали, что между разными религиозными идеологиями и представлениями шли натуральные битвы. Викинги были последними язычниками. Христианство было куда более интеллектуально заряженной идеей — и феномен монашества сыграл невероятно важную роль в переустройстве реальности. Но на практике христиане очень многое позаимствовали у язычников — большинство церемоний, например. Летнее и зимнее солнцестояние — тоже от язычников.
Кадры из сериала «Викинги»